Неточные совпадения
И вот ввели в семью чужую…
Да ты не слушаешь меня…» —
«Ах, няня, няня, я тоскую,
Мне тошно, милая моя:
Я плакать, я рыдать готова!..» —
«Дитя мое, ты нездорова;
Господь помилуй и
спаси!
Чего ты хочешь, попроси…
Дай окроплю святой водою,
Ты вся горишь…» — «Я не больна:
Я… знаешь, няня… влюблена».
«Дитя мое, Господь с тобою!» —
И няня
девушку с мольбой
Крестила дряхлою рукой.
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин, не сказав ни слова о «грехе». Но этим полудоверием вовсе не решилась для Райского загадка — откуда бабушка, в его глазах старая
девушка, могла почерпнуть силу, чтоб снести, не с девическою твердостью, мужественно, не только самой — тяжесть «беды», но успокоить и Веру,
спасти ее окончательно от нравственной гибели, собственного отчаяния.
«Да если б и не было пропущено, если б и все правда была, — говорили даже самые почтенные наши дамы, — то и тогда еще неизвестно: очень ли благородно так поступить было
девушке, даже хоть бы
спасая отца?» И неужели Катерина Ивановна, с ее умом, с ее болезненною проницательностью, не предчувствовала заранее, что так заговорят?
Цели этой
девушки были благороднейшие, он знал это; она стремилась
спасти брата его Дмитрия, пред ней уже виноватого, и стремилась из одного лишь великодушия.
Но, как назло княгине, у меня память была хороша. Переписка со мной, долго скрываемая от княгини, была наконец открыта, и она строжайше запретила людям и горничным доставлять письма молодой
девушке или отправлять ее письма на почту. Года через два стали поговаривать о моем возвращении. «Эдак, пожалуй, каким-нибудь добрым утром несчастный сын брата отворит дверь и взойдет, чего тут долго думать да откладывать, — мы ее выдадим замуж и
спасем от государственного преступника, человека без религии и правил».
— А это, стало быть, бламанжей самого последнего фасона. Кеси-киселя (вероятно, qu’est-ce que c’est que cela [Что это такое (фр.).]) — милости просим откушать! Нет,
девушки, раз меня один барин бламанжем из дехтю угостил — вот так штука была! Чуть было нутро у меня не склеилось, да царской водки полштоф в меня влили — только тем и
спасли!
—
Спаси вас Господи и помилуй, — проговорила она, подходя к
девушкам и смиренно придерживая одною рукою полу ряски, а другою собирая длинные шелковые четки с крестом и изящными волокнистыми кистями.
— Ты хочешь взять отсюда
девушку?
Спасти? — внимательно глядя на него, спросил Платонов. Он теперь понял к чему клонился весь этот разговор.
— О! Не беспокойтесь говорить: я все прекрасно понимаю. Вероятно, молодой человек хочет взять эта
девушка, эта Любка, совсем к себе на задержание или чтобы ее, — как это называется по-русску, — чтобы ее
спасай? Да, да, да, это бывает. Я двадцать два года живу в публичный дом и всегда в самый лучший, приличный публичный дом, и я знаю, что это случается с очень глупыми молодыми людьми. Но только уверяю вас, что из этого ничего не выйдет.
— Мне решительно все равно, что обо мне станут говорить знакомые и незнакомые, а от своего намерения
спасти, — извините за дурацкое слово, которое сорвалось, — от намерения ободрить, поддержать эту
девушку я не откажусь.
В кондитерскую, с рассыпанными по обнаженным плечам темными кудрями, с протянутыми вперед обнаженными руками, порывисто вбежала
девушка лет девятнадцати и, увидев Санина, тотчас бросилась к нему, схватила его за руку и повлекла за собою, приговаривая задыхавшимся голосом: «Скорей, скорей, сюда,
спасите!» Не из нежелания повиноваться, а просто от избытка изумления Санин не тотчас последовал за
девушкой — и как бы уперся на месте: он в жизни не видывал подобной красавицы.
«
Девушка, говорит, перл и алмаз», ну и, разумеется, «он недостоин» — их слог; но из-за каких-то там грехов или обстоятельств «принужден идти к венцу и ехать в Швейцарию», а потому «бросай всё и лети
спасать».
Я решился ехать в Степанчиково, желая не только вразумить и утешить дядю, но даже
спасти его по возможности, то есть выгнать Фому, расстроить ненавистную свадьбу с перезрелой девой и, наконец, — так как, по моему окончательному решению, любовь дяди была только придирчивой выдумкой Фомы Фомича, — осчастливить несчастную, но, конечно, интересную
девушку предложением руки моей и проч. и проч.
Лупачев. Погодите презирать, погодите! Во-первых, ни одна женщина не скажет вам, что она выходит замуж по расчету, а будет уверять, что любит своего жениха. И не верить ей не имеете никакого права, потому что в ее душе не были. Во-вторых,
девушки часто жертвуют собой, чтоб
спасти от нищенства свою семью, чтоб поддержать бедных престарелых родителей.
Как! И этот Гельфрейх, который считает себя его другом, который знает лучше, чем я, его отношения к сестре-невесте, — и он не понимает, какое зло творят они? Они не
спасут эту женщину; Лопатин разобьет сердце любящей
девушки и свое…
Расскажем в коротких словах его содержание, обнажив главный ход от явлений эпизодических: влюбленный в неизвестную
девушку, виденную им недавно в московской церкви
Спаса на Бору, Юрий Милославский едет в Нижний; в продолжение дороги, а особливо в доме боярина Кручины Шалонского глаза его открываются, и раскаяние в присяге Владиславу им овладевает; в Нижнем это чувство возрастает до высочайшей степени, до отчаяния, и Юрий, сказав речь в собрании сановников нижегородских как посланник Гонсевского и спрошенный Мининым: что бы он сделал на их месте? — не выдержал и дал совет идти к Москве, ибо поляки слабы.
Ты отгадал. Знавал ли прежде
Ты дона Алвареца, у него
Воспитывался юноша Фернандо…
Он еретик! он верит Лютеру,
И чтит его!.. сегодня он убил
Дочь Алвареца в доме у меня.
Я
спас ее от хищников, но, боже!
Не мог
спасти от острого кинжала!
Его сыскать нам надо и вести
На казнь преступника двойного!
Он труп несчастной
девушкиПонес с собой!.. да! я его найду,
Я по следам его пойду кровавым,
И жизнию заплотит он…
Сильные потрясения, горький опыт подрезали корень, и цветок, еще благоуханный, склонялся, вянул;
спасти его нельзя было; как мне жаль было эту
девушку!..
Людмила. А зачем вы тогда же не сказали, что шутите? Вы бы
спасли меня от страданий. А слезы на глазах? Ведь если слезы неправда, так притворство, обман, а уж не шутка. Какое надобно иметь сердце, чтоб шутить над такой
девушкой, как я.
Он всё отдал бы теперь, если бы хоть в одном легком этой
девушки не слышались проклятые хрипы! Ему и ей так хотелось жить! Для них взошло солнце, и они ожидали дня… Но не
спасло солнце от мрака и… не цвести цветам поздней осенью!
— А вы уже успели обо мне говорить? — подхватила, улыбаясь,
девушка и тотчас же, оборотясь ко мне, добавила: — Катерина Васильевна так меня избаловала, что я боюсь забыться и начать думать, что я в самом деле достойна ее внимания; но вы, как мой непременный друг и нареченный брат, пожалуйста,
спасайте меня от самообольщения и щуняйте за мои пороки, которых во мне ужасная бездна.
Федосеевна говорила правду. Эта горбунья — в таком именно вкусе, да и та чувственная толстуха. Первача он подозревал в сильной жуликоватости. Отец — важное ничтожество… Если милая
девушка действительно жертва злобности этой ехидной тетки, отчего же и не
спасти ее?
Видал я ее потом в таких вещах, как «Отец и дочь» Ободовского и «Гризельда и Персиваль», и глубоко сожалел о том, что она навек не осталась русской простой
девушкой, Авдотьей Максимовной, которую Ваня Бородкин
спасает от срама.
Резинкина. Благодетельница моя!
Спаси его и меня от позора, от беды неминучей. Ты
девушка разумная, ты все разочла, какая злая участь его ждет. Деньги дал главный начальник — пропил их, прокутил с цыганами, с лакеями!.. Легче б ослепнуть и оглохнуть… не видала бы, не слыхала бы этого позора! Муж мой служил весь век свой честно, без укору, а сына… выгонят из службы, может статься, хуже что будет (плачет). Он сказал мне: одна Аграфена Силаевна может
спасти нас. Если хочешь, повалимся оба тебе в ножки.
«И вот наконец, — говорил он сам с собою, — позор
девушки, по моей милости, ходит из уст в уста; о нем звонит уж в набат этот мерзавец! Верно, проговорилась подруга! Где ж уверенность
спасти ее вовремя от стрел молвы? Где ж благородство, польза жертвы? Одно мне осталось — броситься к ногам великого князя, признаться ему во всем и молить его быть моим спасителем и благодетелем. Скорее и сейчас же. Он намекал мне так благосклонно о невесте, он будет моим сватом».
Антон был счастлив: он
спас честь любимой
девушки; он будет обладать ею. Едва верил счастию своему. Исполняя волю Образца и еще более собственного сердца, решился он переехать завтра ж к Аристотелю, а от него на другой двор, какой ему назначат. Ныне ж мог еще ночевать под одною кровлею с Анастасией. Смеркалось уж, когда он, простясь с своим благодетелем и сватом, вышел из двора его. Было идти далеко. Лошади не прислал Курицын, как обещал. Он спешил.
— Скорее! Скорее, моя птица, поспешим в замок, — заговорила она, поспешим к королеве, пока еще не поздно освободить несчастную
девушку и
спасти ее от лютой смерти!
Гладких понял, что теперь все его слова были бы напрасны и не изменили бы рокового решения Толстых. Он замолчал, но мысленно решил во что бы то ни стало
спасти молодую
девушку от угрожавшей ей опасности.
Наступило 6 августа, день
Спаса Преображения — престольный праздник в Зиновьевской церкви. Весело провели князь Луговой и граф Свиридов этот день в доме княгини Вассы Семеновны. Дворовые
девушки были освобождены на этот день от работы и водили хороводы, причем их угощали брагой и наливкой. На деревне шло тоже веселье. В застольной стоял пир горой.
— Я доверюсь вам во всем… — с искренним чувством сказала молодая
девушка. — Вы
спасете мою честь! — с благодарностью в голосе воскликнула Любовь Аркадьевна.
— Забудьте об этом… Я ей не судья, но и не ее защитник. Между мной и этой
девушкой кончено все… Если вы хотите
спасти ее,
спасайте, я же не хочу ни губить ее, ни
спасать, ее будущность для меня безразлична… Моя невеста умерла… Я буду оплакивать ее всю мою жизнь… Она ее убийца — Бог ей судья… Мстить за себя не стала бы и покойная, я тоже не буду мстить ее убийце… Остальное — ваше дело…
— Очнись, княжна… От себя никуда не уйдешь. Ты месяца краше, миндаль-цвет перед тобой будто полынь-трава, — ужель красота в подземелье вянуть должна? Который месяц по тебе сохну, и все без последствий. Все свои дела через тебя забросил, должна ты меня на путь окончательно наставить, а то так закручу, что чертям тошно станет. Себя,
девушка,
спасаешь, а другого губишь, — это что ж такое выходит?